Эшли Джадд вспоминала, как она чувствовала себя «загнанной в угол и бессильной» полицейскими в день смерти ее матери Наоми Джадд.
Певица и актриса Наоми, которая вместе со своей старшей дочерью Вайнонной Джадд сформировала кантри-дуэт The Judds, покончила жизнь самоубийством в возрасте 76 лет 30 апреля после долгой борьбы с психическим заболеванием.
В эссе для The New York Times, опубликованном в среду, Эшли описала, как она «сыпала ответами» во время четырех допросов, на которых следователи «настояли», чтобы она участвовала в тот трагический день.
«Я чувствовала себя загнанной в угол и бессильной, когда сотрудники правоохранительных органов начали допрашивать меня, в то время как последняя часть жизни моей матери угасала», — вспоминала она. «Я хотел утешить ее, рассказав ей, как она собиралась увидеть своего папу и младшего брата, когда она «ушла домой», как мы говорим в Аппалачах. Вместо этого, без всяких указаний, у меня был выбор, когда, где и как принять участие, я начал серию интервью, которые казались обязательными и навязанными мне, которые отвлекали меня от драгоценного конца жизни моей матери».
Хотя Эшли признает, что офицеры следовали «устаревшим процедурам и методам допроса», в какой-то момент она задалась вопросом, считают ли ее подозреваемой в смерти ее матери.
«Теперь хорошо известно, что сотрудники правоохранительных органов должны быть обучены тому, как реагировать и расследовать случаи, связанные с травмой, но люди, которые присутствовали, оставили у нас ощущение, что они лишены какой-либо чувствительной границы, допрошены и, в моем случае, как если бы я был возможный подозреваемый в самоубийстве моей матери», — продолжил 54-летний мужчина.
Эшли и Вайнонна, а также муж Наоми Ларри Стрикленд ранее в этом месяце подали петицию в суд штата Теннесси, прося судью опечатать отчеты полиции и записи, сделанные во время смерти певицы.
Актриса Kiss the Girls отметила, что решила принять меры, поскольку считает, что «ужас» потери матери «только усугубится», если подробности ее кончины будут обнародованы.
«Мы спрашиваем, потому что уединение после смерти — это более достойная смерть. А для тех, кто остался, уединение позволяет избежать дальнейшего вреда семье, которая уже навсегда и болезненно изменилась», — добавила она.